Авторские примечания

1 Его уже нет в здешнем свете. (к тексту)

2 Один из моих приятелей, будучи в Нарве, читал Крамеру сие письмо — он был доволен — я еще больше! (к тексту)

3 Ленца, немецкого автора, который несколько времени жил со много в одном доме. Глубокая меланхолия, следствие многих несчастий, свела его с ума; но в самом сумасшествии он удивлял нас иногда своими пиитическими идеями, а всего чаще трогал добродушием и терпением. (к тексту)

4 Доктор Фауст, по суеверному народному преданию, есть великий колдун и по сие время бывает обыкновенно героем глупых пиес, играемых в деревнях или в городах на площадных театрах странствующими актерами. В самом же деле Иоанн Фауст жил как честный гражданин во Франкфурте-на-Майне около середины пятого-надесять века; и когда Гуттенберг, майнцский уроженец, изобрел печатание книг, Фауст вместе с ним пользовался выгодами сего изобретения. По смерти Гуттенберговой Фауст взял себе в помощники своего писаря, Петра Шоиффера, который искусство книгопечатания довел до такого совершенства, что первые вышедшие книги привели людей в изумление; и как простолюдины того века припысывали действию сверхъестественных сил все то, чего они изъяснить не умели, то Фауст провозглашен был сообщником дьявольским, которым он слывет и поныне между чернию и в сказках. — А Ганс Вурст значит на площадных немецких театрах то же, что у италиянцев арлекин. (к тексту)

5 Все свои замечания писал я в дороге серебряным пером. (к тексту)

6Автор начинал тогда учиться греческому языку; но после уже не имел времени думать о нем. (к тексту)

7После читал я о магистере Ринге в прибавлении к «Йенским литературным ведомостям». Он известен в Германии по своей учености. (к тексту)

8 Алексея Михайловича Кутузова, добродушного в любезного человека, который через несколько лет после того умер в Берлине, быв жертвою несчастных обстоятельств. (к тексту)

9 Придворный дармштатский проповедник, которого берлинцы объявили тайным католиком, иезуитом, мечтателем; который судился с издателем «Берлинского журнала» гражданским судом и писал целые книги против своих обвинителей. (к тексту)

10 То есть падучая болезнь (к тексту)

11 То есть ничего не может быть приятнее свободы. (к тексту)

12 Рафаэль, глава римский школы, признан единогласно первым в своем искусстве. Никто из живописцев не вникал столько в красоты антиков, никто не учился анатомии с такою прилежностью, как Рафаэль, — и потому никто не мог превзойти его в рисовке. Но знания, которые сим средством приобрел он в форме человеческой, не сделали бы его таким великим живописцем, если бы натура не одарила его творческим духом, без которого живописец есть не что иное, как бедный копист. Небесный огнь оживляет черты кисти его, когда он изображает божество; в чертах героев его видно непобедимое мужество; в образе Венеры или Роксаны умел он соединить все женские прелести, а в образе Марии — красоту, невинность и святость. Лица тиранов, им изображенные, приводят в ужас; в лицах мучеников его надобно удивляться живым чертам небесного терпения. — Правда, что картины его неравной цены; последние несравненно превосходнее первых. Преображение Христово считается лучшим его произведением. — Сей великий художник скончал жизнь свою преждевременно, от чрезмерной склонности к женскому полу, склонности, которая вовлекла его в распутство. Он родился в Урбино в 1483, а умер в Риме в 1520 году. (к тексту)

13Корреджио, первый ломбардский живописец, почти без всякого руководства достиг до высочайшей степени совершенства в своем искусстве, не выезжав никогда из своего отечества и не видав почти никаких хороших картин, ни антиков. Кисть его ставится в пример нежности и приятности. Рисовка но совсем правильна, однако ж; искусна; головы прекрасны, а краски несравненны. Нагое тело писал он весьма живо, а лица его говорят. Одним словом, картины его отменно милы даже и для незнатоков; и если бы Корреджио видел все прекрасные творения искусства в Риме и в Венеции, то превзошел бы, может быть, самого Рафаэля. — Всю жизнь свою провел он в бедности, был скромен, доволен малым и человеколюбив. Причина его смерти достойна замечания. Продав в Парме одну картину свою, взял он за нее мешок медных денег и пошел с ним пешком в Корреджио. День был жарок, и ему надлежало перейти четыре мили. Радуясь тому, что полученными деньгами может на некоторое время вывести из нужды семейство свое, не чувствовал он усталости; но, пришедши домой, занемог горячкою, которая через несколько дней прекратила жизнь его. Он родился в 1532, а умер в 1588 году. (к тексту)

14Микель-Анджело был великий архитектор, живописец и резчик. Построенный им купол церкви св. Петра служит доказательством искусства его в архитектуре. Что принадлежит до картин его, то они не столько приятны, сколько удивительны, для того что он всегда хотел представлять трудное и чрезвычайное. Зная хорошо анатомию, старался он слишком сильно означать мускулы в своих фигурах; а тело писал всегда кирпичного цвета. Но если Микель-Анджело не первый живописец по своей кисти, то едва ли кто-нибудь превзошел его в рисовке. — В скульптуре был он, кажется, еще искуснее. Его «Купидон», «Бахус» и «Молодой сатир» считаются лучшими творениями сего художества. — Микель-Анджело был остроумен. Когда папа Юлий спросил у него с неудовольствием, для чего он в писанных им картинах из Ветхого завета не употребил золота, по примеру старинных живописцев, то он с покорным видом отвечал, что святые мужи, им изображенные, считали блеск одежды за ложное украшение человека. Желая дать знать Рафаэлю, что он видел в Фарнезских палатах (Фарнезские палаты - один из самых великолепных дворцов Рима, построенный в XVI в. папой Павлом III, происходившим из рода Фарнезе - ред.) картину его, «Галатею», начертил он углем на стене Фаунову голову, которую и ныне там показывают. Рафаэль, увидев ее, сказал, что никто, кроме Микеля-Анджело, не мог начертить такой головы. — Показывая Микель-Анджелову картину распятия Христова, рассказывают всегда, будто бы он, желая естественнее представить умирающего Спасителя, умертвил человека, который служил ему моделью; но анекдот сей совсем невероятен. — Он родился в 1474, а умер в 1564 году. (к тексту)

15 Юлий Роман, лучший Рафаэлев ученик, имел плодотворное воображение и был весьма искусен в рисовке. Все фигуры его вообще очень хороши. Только жаль, что он следовал антикам более, нежели натуре! Можно сказать, что рисунки его слишком правильны и оттого все его лица слишком единообразны. Тело он писал кирпичного цвета, так, как Микель-Анджело, и краски его вообще темны. Он родился в 1492, а умер в 1546 году. (к тексту)

16 Картины Павла Веронеза превосходны по живости и приятности фигур и по свежести красок. Натура была образцом его; однако ж, как великий художник, умел он исправлять ее недостатки. — Между прочим, рассказывают об нем следующий анекдот. Однажды в окрестностях Венеции застала его на дороге буря с дождем, и он принужден был требовать убежища в загородном доме прокуратора Пизани, который принял его так ласково и дружелюбно, что живописец не мог выехать от него несколько дней. В то время написал он тихонько Дариеву фамилию (картину, на которой изображено двадцать фигур во весь рост) и спрятал ее под кровать; а прощаясь с хозяином, сказал ему, что он оставил там нечто в знак своей благодарности за его угощение. — Он родился в 1532, а умер в 1588 году. (к тексту)

17 Немногие из живописцев имели такое плодотворное воображение, как Аннибал Караччи, и немногие превзошли его в рисовке; а в последних его картинах, писанных в Риме, и самые краски очень хороши. Лучшее произведение его кисти есть Фарнезская галерея в Риме, над которою он восемь лет трудился и за которую заплатили ему весьма худо, для того что у него было много завистников и неприятелей. Он родился в 1560, а умер в 1609 году. Его погребли подле Рафаэля, которого он любил более всех живописцев. (к тексту)

18 Тинторет, венецианский живописец, старался в своих картинах соединить вкус Микеля-Анджело с Тициановым, то есть первому подражал он в рисунках, а второму в красках. (Тициан считается первым колористом в свете.) Картины его весьма неравной цены, и потому говорили о нем, что он пишет иногда золотою, иногда серебряною, а иногда железною кистию. Он родился в 1512, а умер в 1594 году. (к тексту)

19 В Бассановых картинах надобно удивляться живости красок, а в рисовке был он не весьма искусен, подобно всем венецианским живописцам. Тело писал очень живо, а платье нехорошо. Ландшафты его прекрасны. — Он родился в 1570, а умер в 1592 году. (к тексту)

20 Во всех Джиордановых картинах видна отменная легкость кисти; но как он писал слишком много, то почти все картины его недоделаны, и вообще рисовка не очень правильна. Главною его моделью был Павел Веронез; но он умел подражать всем лучшим живописцам, так что самые знатоки иногда обманывались и принимали его подражание за оригинал. — Он родился в Неаполе и 1632, а умер в 1705 году. (к тексту)

21 Салватор Роза, неаполитанский живописец, писал лучше ландшафты, нежели исторические картины. Фигуры его по большей части неправильны, однако ж в них видна смелая кисть и отменная живость. Деревья, горы и вообще всякие виды писал он прекрасно. Родился в 1615, а умер в 1675 году. (к тексту)

22 В картинах Николая Пуссеня, славного французского живописца, видны высокие мысли и живое выражение страстей; рисовка его правильна, но краски не очень хороши. В сем подобен он римским живописцам, которые вообще не уважают колорита. Ландшафты его прекрасны. Он родился в 1594, а умер в 1663 году. (к тексту)

23 Рубенс по справедливости называется фландрским Рафаэлем. Какой пиитический дух виден в его картинах! Какие богатые мысли! Какое согласие в целом! Какие живые краски, лица, платья! Он никак не хотел подражать антикам и писал все с натуры. К совершенству его картин недостает той правильности в рисовке, которою славится римская школа. — Рубенс способен был не только к живописи, но и к важным государственным делам и, будучи посланником в Англии, умел согласить Карла I на мир с Испанией. Возвратясь во Фландрию, женился он на Елене Форман, славной красавице, которая часто служила ему моделью. Он родился в 1577, а умер1640 году. (к тексту)

24 Фан Дик, Рубенсов ученик, есть, конечно, первый портретный живописец в свете. Колорит его не уступает Рубенсову: головы и руки писал он прекрасно. Но для исторической живописи был уже не так способен, для того что не имел Рубенсова пиитического духа. Король Карл I призвал его в Англию, где он мог бы обогатиться от своей работы, если бы жил умереннее и не прилепился к алхимии. Он родился в 1599, а умер в 1641 году. (к тексту)

25 Так студенты называют граждан, и господину Аделунгу угодно почитать это слово за испорченное, вышедшее из латинского слова Balistarii. Сим именем назывались городские солдаты и простые граждане.(к тексту)

26 То есть отдохновения. Сим именем называют еще и нынешние греки свои забавные краткие повести. (к тексту)

27 Герцогиня веймарская, мать владеющего герцога (владеющий герцог — Карл Август (1757—1828) - Ред.) (к тексту)

28 Это слово сделалось ныне обыкновенным: автор употребил его первый. (к тексту)

29 То есть есть первая драгоценность души нашей. Кто крадет у меня кошелек — крадет безделку; он был мой, теперь стал его и прежде служил тысяче других людей. Но кто похищает у меня доброе имя, тот сам не обогащается, а меня делает беднейшим человеком в свете»(Цитата из «Отелло» Шекспира (д. III, сц. 3)- Ред.) (к тексту)

30 Лаокоон, брат Анхизов, не хотел допустить, чтобы трояне приняли в город деревянную лошадь, в которой скрывались греческие воины; боги, определившие погибель Трои, наказали его за сие сопротивление. (к тексту)

31 Гольбеин писал левою рукою. (к тексту)

32 Слово в слово с французского, но галлицизмы такого рода простительны. (к тексту)

33 Ночь представлена была в виде молодой женщины, держащей в своих объятиях двух мальчиков, белого и черного; один спал, а другой казался спящим; один означал сон, а другой — смерть. (к тексту)

34 Пишут, что он часто лекции свои начинал так: «Знайте, о медики! что колпак мой ученее всех вас и что борода моя опытнее ваших академий! Греки, римляне, французы, италиянцы! я буду вашим царем» (к тексту)

35 Читатель, может быть, вспомнит о стрелах Аполлоновых, которые кротко умерщвляли смертных. Греки в мифах своих предали нам памятники нежного своего чувства. Что может быть, в самом деле, нежнее сего вымысла, приписывающего разрушение наше действию вечно юного Аполлона, в котором древние воображали себе совершенство красоты и стройности? (к тексту)

36 То есть немцев. — Штолберг перевел «Илиаду». (к тексту)

37 Где он теперь провождает тихие дни свои; но может ли единообразная, непрерывная, праздная тишина быть счастием для того, кто привык уже к деятельной жизни государственного человека? Сия жизнь, при всех своих беспокойствах, имеет в себе нечто весьма приятное, и Неккер, при шуме горных ветров, потрясающих уединенное жилище его, томится в унынии. Размышляя о протекших часах, посвященных им благу французов, он внутренно укоряет сей народ неблагодарностию и взывает с царем Леаром: «Blow, winds, rage, blow! I tax not you, you elements, with unkindness; I called not you my children; I never gave you kingdom!» («Шумите, свирепые ветры, шумите! Я не жалуюсь на свирепость вашу, раздраженные стихии! Вы не дети мои; вам не отдавал я царства».) Читая сие место в новой книге его, «Sur l'Administration de M. Nekker, par lui-même» («О правлении г. Неккера, описанном им самим» (франц.). — Ред.), я готов был заплакать. Французы! Вы кричали некогда: «Да здравствует нация, король и Неккер!», а теперь кто из вас думает о Неккере? (к тексту)

38 Подобно как в лоне гор Апеннинских, под кровом холмов, восходит март, удаленный от глаз человеческих, и бальзамическое свое благоухание разливает в пустыне, так цвела в уединении любезная Лавиния. (к тексту)

39 Одной из них нет уже на свете! Горы швейцарские! Вы не защитили ее от безвременной, жестокой смерти! (к тексту)

40 Желание автора исполнилось: некоторые из наших дам полюбили играть в вопросы и ответы. (к тексту)

41 Лафатер в печатном своем «Физиогномическом сочинении» бережется показывать в лицах те черты, которые означают худое: в сем письменном (которое, по его словам, никогда не должно быть напечатано) говорит он вольнее. — «Памятник для путешественников» есть для меня одно из лучших его творений; он напечатан в «Hand-Bibliothek für Freunde» («Подручной библиотеке для друзей» (нем.). — Ред.). (к тексту)

42 То есть до которой достигнуть можно. Я осмелился по аналогии употребить это слово. (к тексту)

43 Я угадал, — и первая пиеса, напечатанная в сем ежемесячном сочинении, есть ответ на мой вопрос о цели бытия. Берлинским рецензентам показалось забавно: «Die constante, solideste, sutenabelste Existenz» («Постоянное, прочнейшее, терпимое существование» (нем.).-Ред.) — или «Daseyn ist der Zweck dеs Daseyns» («Бытие есть цель бытия» (нем.). Ред.) и проч. «Господин К*. — говорит рецензент во «Всеобщей немецкой библиотеке»(«Всеобщая немецкая библиотека» — журнал, издававшийся просветителем Николаи с 1765 по 1796 г. - Ред.(), — конечно, больше нашего знаком с игрою Лафатеровых мыслей; ему оставляем мы разуметь сие изъяснение цели бытия нашего». — Мне кажется, что мысли Лафатеровы (несмотря на насмешки остроумных берлинцев) и понятны, и справедливы, и даже весьма обыкновенны; здесь можно назвать новыми только одни выражения. Но г. Аделунг, конечно, имеет причину жаловаться, что Лафатер не всегда думает о чистоте немецкого слога. (к тексту)

44 На монументе Геснеровом изображены Поэзия и Натура в виде двух прекрасных женщин, плачущих над урною. (к тексту)

45 Песню пел он на италиянском языке. (к тексту)

46 Всякое лето тает на горах снег, и всякую зиму прибавляются на них новые снежные слои. Если бы можно было перечесть сии последние, то мы узнали бы тогда древность мира или по крайней мере древность сих гор. (к тексту)

47 Когда же? (к тексту)

48 Здесь любовь пылает свободно, никакой грозы не страшася; здесь любят для себя, а не для отцов своих. Когда молодой пастух почувствует нежную страсть, которую прекрасные глаза легко воспаляют в веселом сердце, то уста его не таят ее. Пастушка внимает ему, сказывает свои чувства и следует движению своей склонности, если он достоин ее сердца; ибо сие движение, рождаемое приятностию и питаемое добродетелию, не постыдно для красавицы. Суетная пышность не тяготит страстных желаний; он любит ее, она его любит — сим заключается брак, который часто одною взаимною верностию утверждается; согласие служит вместо клятв, поцелуй — вместо печати. Любезный соловей поздравляет их с ближних ветвей; мягкая трава есть брачное ложе их, дерево — занавес, уединение — свидетель, и любовь приводит невесту в объятия молодого пастуха. Блаженная чета! Цари должны завидовать вам. (к тексту)

49 Посредством сигналов (к тексту)

50 Остановись, сын Гельвеции! Здесь лежит дерзостное воинство, пред которым пал Литтих (Литтих - Льеж, или Люттих, город в Бельгии - ред.) и трепетал престол Франции. Не число наших предков, не искуснейшее оружие, но согласие, оживлявшее руку их, победило врага. Познайте, братья, силу свою: она состоит в нашей верности. — Ах! Да обновится и ныне верность сия в сердцах ваших. (к тексту)

51 Основание романа то же, и многие положения (situations) в «Вертере» взяты из «Элоизы», но в нем более натуры. (к тексту)

52 Тогда я не читал еще продолжения Руссовых «Признаний», или «Confessions», которое вышло в свет в бытность мою и Женеве и в котором описано происхождение всех его сочинений по порядку. Я приведу здесь места, касающиеся до «Элоизы». Руссо, прославясь в Париже своею оперою «Devin du Village» («Деревенский колдун» (франц.). — Ред.) и другими сочинениями, приехал в Женеву и был принят там отменно ласково; все уверяли его в своей любви, в почтении к его дарованиям, и чувствительный, растроганный Руссо обещал своим согражданам навсегда к ним переселиться и только на короткое время съездить в Париж, чтобы учредить там дела свои. «После того, — говорит он, — я оставил все важные упражнения, чтобы веселиться с друзьями до моего отъезда. Всего более полюбилась мне тогда прогулка с семейством доброго Делюка. В самое прекрасное время наняли мы лодку и в семь дней объехали кругом Женевского озера. Места на другом конце его впечатлелись в моей памяти, и через несколько лет после того я описал их в «Новой Элоизе». — Господин де Л* сказал мне правду: Руссо сочинял свою «Элоизу» в то время, когда жил в Эрмитаже подле Парижа. Вот что говорит он о происхождении своего романа: «Я представлял себе любовь и дружбу (двух идолов моего сердца) в самых восхитительнейших образах, украсил их всеми прелестями нежного пола, всегда мною любимого, воображал себе сих друзей не мужчинами, а женщинами (если такой пример и реже, то по крайней мере он еще любезнее). Я дал им два характера сходные, но не одинакие; два образа, не совершенные, но по моему вкусу; доброта и чувствительность одушевляли их. Одна была черноволосая, другая белокурая; одна рассудительна, другая слаба, но в самой слабости своей любезная и добродетельная. Одна из них имела любовника, которому другая была нежным другом, и еще более, нежели другом; но только без всякого совместничества (Совместничество — здесь: соперничество. — Ред.) , без ревности и ссоры, ибо душе моей трудновоображатъ противные чувства, и притом мне не хотелось помрачить сей картины ничем, унижающим натуру. Будучи восхищен сими двумя прекрасными образцами, я всячески сближал себя с любовником и другом; однако ж представил его молодым и прекрасным, дав ему мои добродетели и пороки. Чтобы поселить моих любовников в пристойной для них стране, я проходил в памяти своей все лучшие места, виденные мною в путешествиях, но не мог найти ни одного совершенно хорошего. Долины Фессалийские могли бы меня удовольствовать, если бы я видел их, но воображение мое, утомленное выдумками, хотело какого-нибудь существенного места, которое могло бы служить ему основанием. Наконец я выбрал берега того озера, вокруг которого сердце мое не переставало носиться», — и проч. С неописанным удовольствием читал я в Женеве сии «Confessions», в которых так живо изображается душа и сердце Руссо. Несколько времени после того воображение мое только им занималось, и даже во сне. Дух его парил надо мною. — Один молодой знакомый мне живописец, прочитав «Confessions», так полюбил Руссо, что несколько раз принимался писать его и разных положениях, хотя (сколько мне известно) не кончил ни одной из сих картин. Я помню, что он, между прочим, изобразил его, целующего фланелевую юбку, присланную ему на жилет от госпожи Депине. Молодому живописцу казалось это очень трогательным. Люди имеют разные глаза и разные: чувства!(к тексту)

53Здесь выпущено несколько строк, писанных не для публики (к тексту)

54Я жил тогда в деревне. (к тексту)

55Но я не могу одобрить Вольтера, когда он от суеверия не отличал истинной христианской религии, которая, по словам одного из его соотечественников, находится к первому в таком же отношении, в каком находится правосудие к ябеде. (к тексту)

56Тогда я так думал! (к тексту)

57Известно, что Вольтер принял к себе в Ферней многих художников, которые принуждены были оставить Женеву. (к тексту)

58Руссо с великим жаром утверждал, что театр вреден для нравов. (к тексту)

59Титул одного из его сочинений. (к тексту)

60 По французскому переводу. (к тексту)

61 «Я осмеливаюсь писать к Вам, думая, что письмо мое обеспокоит Вас менее, нежели посещение, которое могло бы на несколько минут перервать Ваши упражнения.

С величайшим вниманием читал я снова Ваше «Созерцание природы» и могу сказать без тщеславия, что надеюсь перевести его с довольною точностью; надеюсь, что не совсем ослаблю слог Ваш. Но для того чтобы сохранить всю свежесть красот, находящихся в подлиннике, мне надлежало бы иметь Боннетов дух. Сверх того, язык наш хотя и богат, однако ж не так обработан, как другие, и по сие время еще весьма немногие философические и физические книги переведены на русский. Надобно будет составлять или выдумывать новые слова, подобно как составляли и выдумывали их немцы, начав писать на собственном языке своем; но отдавая всю справедливость сему последнему, которого богатство и сила мне известны, скажу, что наш язык сам по себе гораздо приятнее. Перевод мой может быть полезен — и сия мысль послужит мне ободрением к преодолению всех трудностей.

Вы пишете так ясно, что на сей раз я должен только благодарить Вас за данное мне позволение требовать у Вас изъяснения в таком случае, если бы что-нибудь показалось для меня непонятным в «Созерцании». Может быть, трудно будет мне выражать ясно на русском языке то, что на французском весьма понятно для всякого, кто хотя немного знает сей язык.

Я намерен переводить и Вашу «Палингенезию». Один приятель мой, живущий в Москве, так же, как и я, любит читать Ваши сочинения и будет моим сотрудником; может быть, в самую сию минуту, когда имею честь писать к Вам, он переводит главу из «Созерцания» или «Палингенезии».

Предлагая публике перевод мой, скажу: «Я видел его самого», и читатель позавидует мне в сердце своем.

Изъявляя признательность мою за благосклонный прием, с глубочайшим почтением имею честь быть» — и проч. (к тексту)

62Начало письма есть не что иное, как одна французская учтивость. — «Я радуюсь, нашедши такого переводчика: Вы, конечно, хорошо переведете и «Палингенезию» и «Созерцание». Автор будет Вам весьма благодарен за то, что Вы познакомите с его сочинениями такую нацию, которую он уважает.

Не можно ли Вам в понедельник, то есть 25 числа сего месяца, отобедать со мною по-философски в сельском моем уединении? Если можно, то около двенадцати часов буду ожидать Вас, и мы поговорим о том труде, которым Вы намерены обязать меня. Прошу об ответе.

Мне приятно слышать, что у Вас есть приятель, который вместе с Вами любит просвещение и находит удовольствие в чтении моих сочинений.

(к тексту)

63«Lettres sur l'Italie». («Письма об Италии» (франц.) Ред.) (к тексту)

64«Essai analytique sur l'âme» («Аналитический опыт о душе» (франц.). — Ред.) (к тексту)

65«Письма русского путешественника», стр. 215—216. (Нумерация страниц указана автором по изданию начала XIX в. - Ред.) (к тексту)

66«Письма русского путешественника», стр. 219. (Нумерация страниц указана автором по изданию начала XIX в. - Ред.) (к тексту)

67«Письма русского путешественника», стр. 215. (Нумерация страниц указана автором по изданию начала XIX в. - Ред.) (к тексту)

68Приятель мой говаривал всегда с восхищением о будущих своих химических лекциях, которыми он хотел удивить всю ученую Данию. (к тексту)

69Их называли всегда magnifiques (великолепными (франц.), — Ред.). (к тексту)

70Он сочинил «Les Intérêts des Princes», «Le parfait Capitaine» («Интересы государей», «Образцовый полководец» (франц.) —Ред.) и другие книги. (к тексту)

71 От одного из тех, которые отвезли его в Голландию. (к тексту)

72 Сей стих можно поставить в примере слабых и непиитических стихов. (к тексту)

73 В «Promenades solitaires» («Уединенных прогулках» (франц.). — Ред.) (к тексту)

74 Однако ж недавно выдал он многие пиесы в стихах. (к тексту)

75 «Quelques Notes additionnelles pour la Traduction en Langue Russe de la Contemplation de la Nature, par M...» («Несколько дополнительных примечаний к русскому переводу Созерцания природы» (франц.). - Ред.) (к тексту)

76 В память этой ночной сцены храню я несколько блестящих камешков, находимых близ того места, где скрывается Рона. (к тексту)

77 Может быть, не все читатели знают те стихи, в которых английский поэт Томсон прославил нашего незабвенного императора. Вот они:

What cannot active government perform.
New-moulding Man? Wide stretching from these shores,
People savage from remotest time,
A huge neglected empire one vast Mind.
By Heaven inspir'd, from Gothic darkness call'd.
Immortal Peter! first of monarchs! He
His stubborn country tam'd, her rocks, her fens,
Her floods, her seas, her ill-submitting sons;
And while the fierce Barbarian he subdu'd,
To more exalted soul he rais'd the Man.
Ye shades of ancient heroes, ye who toil'd
Thro'long successive ages to build up
A labouring plan of state! behold at once
The wonder done! behold the matchless prince.
Who left his native throne, where reign'd till then
A mighty shadow of unreal power;
Who greatly spurn'd the slothful pomp of courts;
And roaming every land, in every port
His sceptre laid aside, with glorious hand
Unwearied plying the mechanic tool,
Gather'd the seeds of trade, of useful arts,
Of civil wisdom and of martial skille,
Charg'd with the stores Europe home he goes!
Then cities rise amid th'illumin'd waste;
O'er joyless deserts smiles the rural ring;
Far-distant flood to flood is social join'd;
Th'astonish'd Euxine hears the Baltick roar.
Proud navies ride on seas that never foam'd
With daring keel before; and armies stretch
Each way their dazzling files, repressing here
The frantic Alexander of the north,
And awing there stern Othmans shrinking sons.
Sloth flies the land, and Ignorance, and Vice,
Of old dishonour proud; it glows around,
Taught by the Royal Hand that rous'd the whole,
One scene of arts, of arms, of rising trade:
For what his wisdom plann'd, and power enforc'd,
More potent still his great example shew'd.

To есть: «Чего не может произвести деятельное правительство, преобразуя человека? Одна великая душа, вдохновенная небом, извлекла из готического мрака обширную империю, народ издревле дикий и грубый. Бессмертный Петр! Первый из монархов, укротивший суровую Россию с ее грозными скалами, блатами, шумными реками, озерами и непокорными жителями! Смирив жестокого варвара, возвысил он нравственность человека. О вы, тени древних героев, устроивших веками порядок гражданских обществ! Воззрите на сие вдруг совершившееся чудо! Воззрите на беспримерного государя, оставившего наследственный престол, на коем дотоле царствовала могущественная тень неутвержденной власти, — презревшего пышность и негу, проходящего все земли, отлагающего свой скипетр в каждом корабельном пристанище, неутомимо работающего с искусными механиками и собирающего семена торговли, полезных художеств, общественной мудрости и воинской науки! Обремененный сокровищами Европы, он возвращается в свое отечество, и вдруг среди степей возносятся грады, в печальных пустынях улыбаются красоты сельские, отдаленные реки соединяют свое течение, изумленный Евксин слышит шум Балтийских волн, гордые флоты преплывают моря, которые дотоле не пенились еще под дерзостными рулями, и многочисленные воинства в блестящих рядах на врагов устремляются, поражают неистового северного Александра (Так Карамзин называет Карла XII - Ред.) и ужасают свирепых сынов Оттомана (турок - Ред.). Удаляются леность, невежество и пороки, коими прежнее варварство гордилось. Везде является картина искусств, военных действий, цветущей торговли: мудрость его вымышляет, власть повелевает, пример показывает — и государство благополучно!» (к тексту)

78 Женский монашеский орден. (к тексту)

79 В Немецкой земле носят кортики на ремне через плечо. (к тексту)

80 Кто хочет, рассмеется. (к тексту)

81 В двенадцати верстах от Авиньйона. (к тексту)

82 В Ниме много римских древностей. (к тексту)

83 Город Вьень. (к тексту)

84 Так говорит предание. Сию башню и сию пропасть показывают близ Вьеня. (к тексту)

85 Индейская книга. (Вероятно, речь идет о "Бхагавад-Гите", древнеиндийской религиозно-философской поэме - Ред.) (к тексту)

86 «Я провел зиму в моей любезной Лютеции, — говорит он, — она построена на острову и окружена стенами, которые омываются водами реки, приятными для глаз и вкуса. Зима бывает там обыкновенно не очень холодна, но в мое время морозы были так жестоки, что река покрылась льдом. Жители нагревают свои жилища посредством печей, но я не позволил развести огня в моей горнице, а велел только принести к себе несколько горящих угольев. Пар, который от них распространился по всей комнате, едва было не задушил меня, и я упал без чувства». (к тексту)

87 Потому что нигде не продают столько ароматических духов, как в Париже. (к тексту)

88 Мостовая делается в Париже скатом с обеих сторон улицы, отчего в средние бывает всегда страшная грязь. (к тексту)

89За порядочную наемную карету надобно заплатить в день рубли четыре. Можно ездить в фиакрах, то есть извозчичьих каретах, которые стоят на каждом перекрестке; правда, что они очень нехороши как снаружи, так и внутри; кучер сидят на козлах в худом камзоле или в ветхой епанче и беспрестанно погоняет двух — не лошадей, а лошадиных скелетов, которые то дернут, то станут — побегут, и опять ни с места. В сем экипаже можно за 24 су проехать город из конца в конец. (к тексту)

90 Между великолепными домами, к ним примыкающими, заметил я дом известного Бомарше. Сей человек умел не только странною комедиею (Очевидно, Карамзин намекает на знаменитые «Мемуары» Бомарше (1774), в которых рассказана история его процесса против Лаблаша и Гезмана -Ред.) вскружить голову парижской публике, но и разбогатеть удивительным образом; умел не только изображать живописным пером слабые стороны человеческого сердца, но и пользоваться ими для наполнения кошелька своего; он вместе и остроумный автор, и тонкий светский человек, и хитрый придворный, и расчетистый купец. Теперь имеет Бомарше все средства и способы наслаждаться жизнию. Дом его смотрят любопытные как диковинку богатства и вкуса; один барельеф над воротами стоит тридцать или сорок тысяч ливров. (к тексту)

91 Или «Царство счастия», сочинения Моруса (имеется в виду произведение английского юриста и философа, первого социалиста-утописта Томаса Мора (1748-1535) "Весьма полезная, а также и занимательная, поистине золотая книжечка о наилучшем устройстве государства и о новом острове Утопия" - Ред.) (к тексту)

92 Так называемый Новый мост, близ которого я жил. (к тексту)

93 Я прошу знатоков Французского театра найти мне в Корнеле или в Расине что-нибудь подобное — например, сим Шекспировым стихам, в устах старца Леара, изгнанного собственными детьми его, которым отдал он свое царство, свою корону, слое величие, — скитающегося в бурную ночь по лесам и пустыням:

Blow winds... rage, blow!
You sulph'rous and thought-executing fires,
Vount couriers oak-cleauing thunder-bolts,
Singe my white head! And thou allshaking thunder,
Strike flat the thick rotundity o'th' world;
Crack nature's mould, all germins spill at once,

That make ungrateful man!!!
I tax not you, you elements, with unkindness!
I never gave you kingdom, call'd you children;
...Then let fall
Your horrible pleasure!.. Here I stand, your slave,
A poor, infirm, weak and despis'd old man!

(«Шумите, ветры, свирепствуй, буря! Серные быстрые огни, предтечи разрушительных ударов! Лейте пламя на белую главу мою!.. Громы, громы! Сокрушите здание мира; сокрушите образ натуры и человека, неблагодарного человека!.. Но жалуюсь на вашу свирепость, разъяренные стихии! Я не отдавал вам царства, не именовал вас милыми детьми своими! Итак, свирепствуйте по воле! Разите — се я, раб ваш, бедный, слабый, изнуренный старец, отверженный от человечества!»)

Они раздирают душу; они гремят, подобно тому грому, который в них описывается, и потрясают сердце читателя. Но что же дает им сию ужасную силу? Чрезвычайное положение царственного изгнанника, живая картина бедственной судьбы его. И кто после того спросит еще: «Какой характер, какую душу имел Леар?» (к тексту)

94 В следующих стихах:

Un Dieu plus fort que moi m'entrainait vers le crime;
Sous mes pas fugitifs il creusait un abime,
Et j'étais, malgré moi, dans mon aveuglement,
D'un pouvoir inconnu l'esclave et l'instrument.
Voilà tous mes forfaits; je n'en connais point d'autres,
Impitoyables Dieux, mes crimes sont les vôtres,
Et vous m'en punissez?... Où suis je? quelle nuit
Couvre d'un voile affreux la clarté qui nous luit?
Ces murs sont teints de sang; je vois les Enmenides
Secouer leurs flambeaux vengeurs, des patricides.
Le tonnerre on éclats semble fondre sur moi:
L'enfer s'ouvre...

(Некий бог, более могущественный, чем я, увлек меня к преступлению; под моими скорыми стопами он разверз бездну, и я в своем ослеплении поневоле стал рабом и орудием неведомой силы. Вот все мои проступки, никаких других я не знаю. Неумолимые боги, мои вины — ваши, и вы меня за них наказываете? Где я? Какая ночь своим страшным покрывалом скрывает от меня свет, который нам сияет? Эти стены запятнаны кровью; я вижу Эвменид, потрясающих своими факелами, мстителями отцеубийц. Вспышки молний словно обрушиваются на меня, бездна разверзается (франц.) — Ред.) (к тексту)

95 То есть в сей драме Моле представляет благодетельного Монтескье (к тексту)

96 Сей замок построен Франциском I по возвращении его из Гишпании. (к тексту)

97 Hôtel есть наемный дом, где вы, кроме комнаты и услуги, ничего не имеете. Кофе и чай приносят вам из ближайшего кофейного дома, а обед — из трактира. (к тексту)

98 Ресторатёрами называются в Париже лучшие трактирщики, у которых можно обедать. Вам подадут роспись всем блюдам, с означением их цены; выбрав что угодно, обедаете на маленьком особливом столике. (к тексту)

99 Ароматический сироп с чаем. (к тексту)

100 Там, в зале Академии художеств, видел я четыре славные Лебрюневы картины: сражения Александра Великого. (к тексту)

101 Анахарсис, приехав в Афины, нашел Платона в Академия, «il me reçut, — говорит молодой скиф, — avec autant de politesse que de simplicité, et me fit un si bel éloge du Philosophe Anacharsis, dont je descends; que je rougissois de porter le même nom». — «Anach.», vol. 2., ch. VII. (Он принял меня в равной мере вежливо и просто и так отменно похвалил моего предка философа Анахарсиса, что я покраснел, оттого что ношу то же имя («Путешествие молодого Анахарсиса», т. II, гл. 7) (франц.) — Ред.) (к тексту)

102 То есть; «Его, может быть, по справедливости не хотят назвать великим умом, ибо он, желая образовать народ свой, только что подражал другим народам». (к тексту)

103 Их всегда сорок, ни более, ни менее. (к тексту)

104 Остроумный Ривароль давно обещает новый философический словарь языка своего, но чрезмерная леность, как сказывают, мешает ему исполнить обещание. (к тексту)

105 См. Диогена Лаэрция в жизни Талеса. (к тексту)

106 Лавуазье и Бальи умерщвлены Робеспьером. (к тексту)

107 Я победила победителя всех. (к тексту)

108 Спрашивается, как она узнала его? Может быть, имея тонкое обоняние, почувствовала на нем кровь господина своего. (к тексту)

109 Бруно основал картезианский орден. (к тексту)

110 Une pièce de 6 sous. (Одну монету в 6 су (франц.). — Ред.) (к тексту)

111 Доказывается надписью. (к тексту)

112 Ей непременно надлежало быть осьмнадцати лет. (к тексту)

113 Описанной Жан-Жаком в письме к д'Аланберту. (к тексту)

114 То есть чердаке. (к тексту)

115 Писарем. (к тексту)

116 Porte-faix. (к тексту)

117 Он представлен на гробнице молящимся. (к тексту)

118 Так что по сие время, в память ему, на всякого новопринимаемого доктора в Монпелье надевают Раблееву мантию, которая нередко напоминает басню «Осла во львиной коже». (к тексту)

119 Солнце, как известно, было девизом «Лудовика XIV. Королевский павильйон, построенный среди двенадцати других, называется солнечным. (к тексту)

120 Я удержал в этом славном стихе меру оригинала. (к тексту)

121 Бельвю — значит «прекрасный вид». (к тексту)

122 Ему сказали, что Лудовик не считает его опасным своим неприятелем, полагая, что у него нет пушек. (к тексту)

123 Короче: «кто не имеет нужды в чужих руках», но не так живописно. (к тексту)

124 Вероятно, что последние два стиха не Генриховы. Музыка сей старинной песни очень приятна. (к тексту)

125 Перевод одной из надписей. (к тексту)

126 Женщина, в которую Милон был влюблен, по словам г-жи Н*, сама любила его, но имела твердость отказать ему от дому, для того что он был женат. (к тексту)

127 Церковь, в которой они застрелились, построена на развалинах древнего храма, как сказывают. Все, что здесь говорит или мыслит Алина, взято из ее журнала (то есть дневника. - Ред.), в котором она почти с самого детства записывала свои мысли и который хотела сжечь, умирая, но не успела. За день до смерти несчастная ходила на то место, где Фальдони и Тереза умертвили себя. (к тексту)

128 Это был Рабо Сент-Этьен. (к тексту)

129 Слова Йориковы, сказанные им в другом месте. (к тексту)

130 Qui tiennent à ce même défaut. (к тексту)

131 В Булонском лесу читал я Маблиеву «Историю французского правления». (к тексту)

132 Через десять лет после нашей разлуки, не имев во все это время никакого об нем известия, вдруг получаю от него письмо из Петербурга, куда он прислан с важною комиссиею от двора своего, — письмо дружеское и любезное. Мне приятно напечатать здесь некоторые его строки: «Je vous supplie, mon cher ami, de me répondre le plutôt possible, pour que je sache que vous vous portez bien et que je peux toujours me compter parmi vos amis. Vous n'avez pas d'idée, combien le souvenir de notre séjour de Paris a de charmes pour moi. Tout a changé depuis; mais l'amitié, que je vous ai vouée alors, est toujours la même. Je me flatte aussi, que vous ne m'avez pas entièrement oublié. J'aime à croire que nous nous entendons toujours à demi-mot», и проч. (Умоляю Вас, дорогой друг, ответить мне как можно скорее, чтобы я знал, что Вы чувствуете себя хорошо и что я еще могу считать себя в числе Ваших друзей. Вы не представляете себе, как приятно мне вспоминать о нашем пребывании в Париже. Все с тех пор изменилось, но те дружеские чувства, которые я питал к Вам, остались прежними. Льщу себя также надеждой, что Вы не совсем забыли меня. Мне хочется верить, что мы всегда понимаем друг друга с полуслова (франц.). — Ред.) Он женился на молодой, любезной женщине, которая известна в Германии по уму и талантам своим. Она написала роман, который долго считался творением славного Гете(Фридерика София фон Вольцоген, урожденная фон Ленгенфельд, написала роман «Письма из Швейцарии» (1783—1784), который даже такой авторитетный критик, как Ф. Шлегель, считал произведением Гете. - Ред.), потому что скромная муза не хотела наименовать себя. (к тексту)

133 См. «Sentimental Journey» («Сентиментальное путешествие (англ.).— Ред.). Стерново «Путешествие». Оно переведено на русский и напечатано. (к тексту)

134 Все сие памятно тому, кто хотя один раз читал Стерново или Йориково «Путешествие»; но можно ли читать его только один раз? (к тексту)

135 См. «Одиссею». (к тексту)

136 Так говорит мифология. (к тексту)

137 Известно, что Телемак, влюбленный в Калипсину нимфу Эвхарису, не тужил о сгоревшем корабле своем. (к тексту)

138 Жареная и битая говядина. (к тексту)

139 То есть меланхолии. (к тексту)

140 С которыми отправился Йорик во Францию, как известно. (к тексту)

141 Имя моего парижского парикмахера. (к тексту)

142 В лунные ночи Париж не освещался; из остатков суммы, определенной на освещение города, давались пенсионы. (к тексту)

143 Кто устоит пред лицом его, и проч. (к тексту)

144 Восстань и сияй, ибо явился свет твой. (к тексту)

145 Он испытал горесть, узнал печаль. (к тексту)

146 Кто царь славы? Господь небесных воинств. (к тексту)

147 Жив, жив спаситель мой!.. О смерть! Где твое жало? Могила! Где победа твоя? (к тексту)

148 Земляные яблоки. (к тексту)

149 То есть: «Нет на свете хороших темниц». (к тексту)

150 Злодеев казнят перед самым Невгатом. (к тексту)

151 Выгода сидеть в Кингс-Бенче, а не в другой тюрьме, покупается деньгами: кто не может ничего дать, того отправляют в Невгат.(к тексту)

152 О рыцарстве средних веков можно сказать то же. (к тексту)

153 Сверчок был гербом архитектора биржи. (к тексту)

154 Тогда была у нас война со Швециею. (к тексту)

155 В молодости своей оба они влюбились в одну девицу: Лафатер пожертвовал ему своей любовью. Фисли, уехав в Италию и посвятив себя искусству, перестал отвечать на письма своего друга, но Лафатер всегда говорит об нем с чувством и с жаром. (к тексту)

156 Это напомнило мне парижскую Salle du secret. (Тайный зал (франц.). — Ред.) (к тексту)

157 Я видел и статую Карла I, любопытную по следующему анекдоту. После его бедственной кончины она была снята и куплена медником, который продал бесчисленное множество шандалов, уверяя, что они вылиты из металла статуи, но в самом деле он спрятал ее и подарил Карлу II при его восшествии на престол, за что был награжден весьма щедро. (к тексту)

158 Легкие копья, с которыми изображаются Дианины нимфы, были бросаемы в зверей. (к тексту)

159 С Темзою, которая в поэзии называется богом Тамесом. (к тексту)

160 Имя аллеи. (к тексту)

161 Фокс значит «лисица». (к тексту)

162 Два главные лондонские театра. (к тексту)

163 Биллингтон, если не ошибаюсь. (к тексту)

164 Вид прекрасный. Ветви с цветами, нарочно поднятые вверх, переплетаются и достают до кровли низеньких домиков. (к тексту)

165 «Кандида». (к тексту)

166 То есть с Робертсоном, Юмом и Гиббоном. (к тексту)

167 Едва ли в каком-нибудь городе было столько пожаров, как в Лондоне. (к тексту)

168 Самое остроумнейшее произведение английской литературы... и самое противное человеку с нежным нравственным чувством. (к тексту)

169 Не помню, кто в шутку сказал мне: «Англичане слишком влажны, италиянцы слишком сухи, а французы только сочны». (к тексту)

170 Самый этот перевод был напечатан после в «Московском журнале». (к тексту)